Москва. Лето 2016 года

Из: Фридер Хофманн "Лучших - на восток. Воспоминания 2002-2012 г.г."; 2016 г.
Опубликовано в литературном сборнике "Geschichten über den Zaun", 
издательство "Engelsdorfer Verlag", Лейпциг, 2019.

Вообще-то задумана была книга памяти. Я хотел описать свою профессиональную карьеру и трудности проектирования и строительства в ГДР. Но издательство посоветовало мне не делать этого: якобы ГДР всесторонне обсуждена, проработана, мертва. Никто не станет читать такие тексты, тем более их покупать. И даже если будут исключения, такой проект коммерчески рискован. С другой стороны, книгу о России, в которой я бы рассказал о своей профессиональной деятельности и опыте общения со страной и ее людьми, представить себе легче. Я взял время подумать. И поездку в Россию мы планировали уже давно. Нам хотелось навестить старых друзей и разузнать, что стало с местами, знакомыми со студенческих лет. Моя жена не была в России с 1986 года, и я хотел наконец-то показать ей, в каких условиях я перебивался там последние десять лет.

Москва встретила нас жарой, шумом и целой армией больших розовых пластмассовых пингвинов, оказавшихся талисманами уличного фестиваля. Рекламные щиты, доминирующие раньше в картине города, полностью отсутствовали. Нам объяснили, что это было связано с решением нового главы Москвы, который также распорядился заменить бетонную тротуарную плитку времен старого мэра Лужкова на благородные гранитные плиты. В ходе этих мер в историческом центре города между Большим театром и Лубянкой появилось множество мелких, шумных и пыльных стройплощадок, на которых гастарбайтеры возились даже по выходным. Москвичей традиционно мало заботят такие ограничения – москвички расхаживают на шпильках и по гравийной основе - а с тех пор, как автомобилисты по закону обязаны останавливаться у пешеходных переходов, центр города превратился в почти сплошную пешеходную зону. Это примечательно в связи с тем, что уже в 80-х годах архитекторы, занимавшие руководящие посты в градостроительстве города, безуспешно боролись за то, чтобы хотя бы одна из центральных улиц (Столешников переулок) была объявлена пешеходной зоной, свободной от транспортного движения. Но этого им не разрешили. Сегодня же центр Москвы поражает искусно отреставрированными фасадами, свежей зеленью и привлекательной уличной мебелью, не отличающейся от городского пейзажа любого крупного европейского города...

Русская публика, которую встречаешь в новом городском пейзаже, молодая, нестандартно одетая, перемещается между ларьками с мороженым, цветочными клумбами и музыкантами уличного фестиваля непринужденно и (что касается ее женской половины) довольно непосредственно. Однако по пути на Красную площадь мы встретили много мужчин среднего возраста в костюмах, голубых рубашках и соответствующего цвета галстуках. Это объясняется большим количеством федеральных министерств, офисы которых традиционно расположены в центре Москвы. Принятый в середине 2000 года план правительства о переносе этих министерств на юго-западные окраины города до сих пор не реализован, так что ежедневный транспортный хаос в городе усугублен не только узкой дорожной сетью и новыми пешеходными зонами, но и скоплением черных министерских лимузинов…
Примечательно большое количество китайских туристов в Москве, Санкт-Петербурге и их окрестностях наши российские друзья связывают не только с растущим благосостоянием и повышенным желанием путешествовать в китайском обществе, но и с санкциями, введенными Европой. Потому что, как во всяком бизнесе, туризм ищет других платёжеспособных клиентов, когда нет состоятельной клиентуры из Европы.

Кстати, экономические санкции во время наших бесед в кругу друзей не обсуждались. Зато нас в самом начале спросили про нашу оценку политики госпожи Меркель в отношении беженцев и ее последствий, потому что в России, где в связи с потоками гастарбайтеров из бывших советских республик приходится бороться с аналогичными проблемами, эта тема обсуждается уже давно и так же очень бурно. Но на дружеской встрече с однокурсниками в старом сталинском доме на Ленинском проспекте речь уже идет больше о количестве внуков, размере пенсий и уровне цен в московских и берлинских супермаркетах. Они с удивлением рассматривают мой "смартфон" – мобильный телефон NOKIA десятилетней давности, купленный в Нижнем Новгороде и снабженный SIM-картой Би-Лайн для туристов, действующей в течение 14 дней. Друзья спрашивают, почему мы не хотим общаться через Facebook и отмечают со своей точки зрения преимущества и недостатки нашей позиции, согласно которой совсем не стоит еще и самим поощрять глобальную манию сбора данных. 

Некоторые из наших коллег все еще работают, потому что низкие пенсии вынуждают их обеспечивать себе дополнительный доход (частных пенсионных фондов, таких как немецкие профессиональные пенсионные фонды, в России не существует, зато пенсионный возраст – пережиток социалистических времен – составляет 55 лет для женщин и 60 лет для мужчин). Нам дают советы по текущим выставкам в городе, а хозяин спрашивает, какие правовые возможности есть у немецких товариществ собственников жилья, чтобы финансово и организационно обеспечить ремонт своих домов (например, находящегося под охраной памятников архитектуры сталинского дома, где мы сейчас празднуем). Двое наших друзей активно работают в церкви, и мы получаем обширную информацию о новой роли веры в российском обществе (мнения о том, чего может достичь церковь в этой стране, сильно разнятся). Существует единогласие о том, что православная вера и ее представители помогают укрепить русское национальное самосознание, что правительство со знанием дела использует в своей политике. Но нам поясняют, что присоединение к религиозному сообществу часто служит престижу и карьерным целям, а один из друзей называет этот феномен скорее "декоративным" проявлением веры.

Естественно, знание русского языка играет важную роль в таких дискуссиях, особенно когда члены нашей компании провозглашают свои оригинальные витиеватые тосты, обязательные в таких случаях (при этом и нас, конечно же, не обходят стороной). Меня всегда впечатляет, насколько хорошо можно обмениваться мыслями о Боге и мире в таком кругу русских друзей – как будто мы никогда не расставались. А ведь так оно и есть, ведь наша связь и обмен мыслями – в 1990-х годах еще по почте, а затем через гораздо более быстрый и безопасный Интернет – ни разу не прерывались за последние десятилетия.
А когда я поведал своим друзьям о нашем сотрудничестве с органостроителями из Баутцена и их проектах в Санкт-Петербурге, то заметил, что это взаимопонимание, которое мы обрели еще в студенчестве, а теперь снова получаем от него удовольствие, процветает только в определенных условиях. Это взаимопонимание и доверие – хрупкое растение, требующее постоянного ухода и полива, чтобы получить желанные плоды. Как я понял за долгие годы моей работы в России, формирование таких устойчивых доверительных отношений – процесс длительный. При нынешнем шатком состоянии немецко-российских отношений нет сомнений в том, что с обеих сторон потребуется много знающих и понимающих садоводов, чтобы увядающие на данном этапе поля снова зацвели.